Узнать что либо у женщины невозможно в любом возрасте. Девичья память, плавно переходит в женские секреты, а затем в старческий склероз)))))XD)))))
19.02.2015 в 21:34
Пишет WTF Drarry 2015:WTF Drarry 2015: миди "Опора"URL записи
Название: Опора
Автор: Кошка Чеширская
Размер: миди, 53 000 слов
Пейринг/Персонажи: Драко/Гарри
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: ООС, кинк, БДСМ (сессионный) со всеми вытекающими (фельчинг, бладплей и проч.), нецензурная лексика
Краткое содержание: У Гарри слишком много ответственности, а Драко не может жить постоянно в тени.
Примечание: все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними, автор не несет ответственности за психику читателя и не умеет писать боевки.
Размещение: только после деанона с разрешения автора
Для голосования: #. WTF Drarry 2015 — работа «Опора»Пролог
«Ты должен занять этот пост, понимаешь? Не сейчас, возможно, но позже тебе придется это сделать. Ты будешь вести за собой людей, и они пойдут. Тебе предстоит принимать решения, порой очень тяжелые, но я верю, что ты поступишь правильно. И понимаю, что прошу слишком многого, но кто, если не ты, Гарри?»
Но мне всего восемнадцать.
«Я понимаю, что все совсем не так, как мы хотели, милый, но тебе придется затаиться. Не лезь наверх, сынок — ты знаешь, тебя не примут, не сейчас. Научись уступать, будь покладист. Нам всем сейчас нелегко, но любой промах, любая ошибка — могут оказаться последними. Не рискуй тем, что имеешь. Выжидай. И когда-нибудь ты добьешься своего, Драко. Обещаю»
Ждать? Но мне уже восемнадцать.Часть 1. Шесть лет спустя.
— Я вызвал вас не просто так, мистер Малфой, — сказал Шеклболт, поднимаясь из-за стола.
Драко очень хотел поморщиться, съязвить что-нибудь, но вовремя приглушил свое раздражение. Выражение лица Кингсли не оставляло сомнений, что ему не просто не нравится сложившаяся ситуация, она его раздражает. А с учетом того, что обычно на лице этого человека не отражается никаких эмоций, кроме добродушного снисхождения... В общем, Драко сделал выводы.
Мало того, он уже понял, о чем пойдет речь. Раз Кингсли недоволен, значит, это связано с отставкой Главы Отдела Тайн.
Малфой тепло улыбнулся самой своей простой и человеческой улыбкой, насилу разжав пальцы на руках. Главное, не показать, как же его бесит недоверие со стороны министерства. Пять лет пахал на них, но эти идиоты все еще продолжают клеймить бывшего Пожирателя.
— Решением комиссии было принято, что пост Главы Отдела Тайн займете вы, мистер Малфой. Поздравляю, — сухо проговорил Шеклболт и подал руку, которую Драко очень хотелось сломать. Но он пожал, поблагодарил и даже просиял, словно действительно был не просто рад, но и приятно удивлен этой новости. Которая давно уже не новость, потому что занять это место было больше некому.
Ненадолго воцарилось молчание. Кингсли вернулся за свой стол, достал какие-то бумаги, поправил очки.
Драко давно бы уже встал и ушел, — желательно, не прощаясь, — но он прекрасно понимал, что это еще не все. Если бы суть заключалась только в поздравлении, ему бы прислали совой открытку.
— Дело в том, мистер Малфой, что в ваши обязанности будет входить не только контроль над своим отделом, — сказал Кингсли и лицо его, наконец, стало привычным, будто он только сейчас вспомнил, как себя нужно вести.
А вот Драко на этот раз удивился по-настоящему. Хоть и никак не показал этого внешне.
— Неужели, мистер Шеклболт? И что же я должен буду делать? — спросил он осторожно. И не сказать, что мелькнувшая на долю секунды злорадная улыбка на лице Кингсли ему понравилась.
— Мистер Фаркл оставил вам одно свое неоконченное дело. И, как вы понимаете, оно совершенно секретно, раз даже его правой руке не было об этом известно.
Той самой «рукой» как раз и являлся Драко последние года полтора.
Он чуть подался вперед, не успев проконтролировать свои действия, и внимательно вгляделся в лицо министра.
— И что же это за дело, сэр?
Ответить ему не успели. В дверь громко и настойчиво постучали, после чего, не дождавшись приглашения, в кабинет ворвался Гарри Поттер.
Драко даже не удивился.
Не «не показал удивления», как это было бы в любом другом случае, а именно не удивился. Он подсознательно ожидал подвоха во всей этой истории и, конечно, без Поттера бы не обошлось.
Только сам Поттер не был в курсе. Он остановился в паре шагов от Драко, вздернул брови — вот уж кто действительно никогда не умел скрывать своих эмоций — и выпалил, будто имел на это полное право:
— Какого хрена он тут забыл?
И столько искреннего возмущения в голосе, что Драко мысленно усмехнулся. На это ему даже язвить не хотелось. Подумаешь, кто-то не поставил Поттера в известность, а он и рад вспылить. В этом весь Поттер... последние лет пять, насколько мог заметить Драко. Слишком эмоциональный, слишком несдержанный, слишком агрессивный — совсем не такой, каким бы должен был быть.
— Мистер Поттер, — медленно начал Кингсли, выделяя обращение, и Драко, чуть прищурившись, отметил еще большее недоумение на лице Гарри. Что-то было не так.
Стоп-кадр.
Тогда у Малфоя не было времени задуматься, но сейчас...
Он подошел к Поттеру, внимательно осмотрел.
Невысокий, ниже Драко сантиметров на семь, не меньше, черные волосы в беспорядке, словно его только что выдернули из постели, а глаза... Едва сдерживаемое бешенство, которое пытался усмирить Кингсли, всего лишь назвав его по фамилии. Видимо, это было каким-то знаком.
Нет, не каким-то.
Драко обернулся к министру. Едва заметный прищур, предупреждение во взгляде, поджатые губы. Кингсли давал Поттеру понять, что сейчас не время показывать характер. И Поттер послушался, но то, что читалось на его лице, невозможно было назвать смирением. Черт, да если бы хоть что-то в тот момент пошло не так, Поттер бы просто взорвался.
Но это не все. Еще тогда Драко что-то уловил, но не смог осознать.
Дальше.
— Вы как раз вовремя. Хотел бы вам представить нового Главу Отдела Тайн, но думаю, что вы в этом не нуждаетесь. Дальнейшее расследование вы будете проводить вместе.
— Да он же ни черта не знает! — прорычал Поттер, сжимая кулаки. — Как я с ним работать буду? Фаркл на лету все схватывал, а он... он же...
Стоп-кадр.
Вот оно. Едва уловимый, но все же различимый звон стекла.
«Да Поттер не может себя контролировать», — понял Драко, заглядывая в зеленые глаза, сверлящие министра. Поттер был в бешенстве. Несомненно.
Но и не это интересовало Малфоя. Совсем не это.
Дальше.
Драко начал закипать. Он все еще спокойно смотрел на своих собеседников, но внутри медленно сжималась пружина, и лучше бы ей разжаться в том же темпе — медленно и тихо, потому что иначе...
Нет, никаких иначе быть не могло. Он не позволит вывести себя глупыми капризами. В конце концов, не для того он столько лет сдерживался, чтобы разрушить все в одну секунду.
Да только раньше был тот, кто его сдерживал. С кем он расстался полтора месяца назад.
Чертовы полтора месяца! Это был слишком долгий срок для Драко. И невозможность выпустить пар сводила с ума. Он был на грани, он едва сохранял маску, но уже чувствовал, что скоро наружу полезет его настоящая сущность, и она будет в ярости, она захочет крушить и ломать. И не то чтобы это пугало, но Драко никак нельзя было сейчас сорваться. Слишком близко он был к цели...
Хватило пары секунд, чтобы Драко взял себя в руки. Губы растянулись в довольно неуверенной, но располагающей к себе улыбке. Красавец, ничего не скажешь. Но вот найти замену предыдущему любовнику придется, чтобы не возникало потребности переступать через себя.
— Вот об этом я и хотел с вами поговорить, мистер Поттер, — сказал Кингсли, в очередной раз делая акцент на фамилии подчиненного.
Стоп-кадр.
«Это именно та зацепка. Поттер с министром всегда были на „ты“, без исключений. Видимо, так Кингсли пытался показать, что дело серьезное. Интересно, сколько же еще у них таких знаков? Ведь Шеклболт единственный на данный момент, кто реально может укротить поттеровский неудержимый нрав. И то лишь в исключительных случаях».
Дальше.
— Я поручаю вам ввести мистера Малфоя в курс дела в ближайшие сроки. И рассчитываю на ваше понимание. Фаркл уже не вернется, его решение окончательно, а наша ситуация такова, что расследование должно продолжаться при любых обстоятельствах.
— Я и сам могу во всем разобраться... министр, — выдавил Поттер, запнувшись на последнем слове. Его челюсть была напряжена до предела. Удивительно, что зубы не скрипели.
— Боюсь, вы ошибаетесь. Без помощи и поддержки невыразимцев вам не справиться, — вернув на лицо вежливую улыбку, но без обычной снисходительности во взгляде, ощутимо холодно возразил Шеклболт. Удивительно, как все эти противоречивые эмоции уживались вместе, но уже в следующее мгновение министр полностью расслабился и стал самим собой, добавив гораздо тише: — Гарри... я очень рассчитываю на твое благоразумие. Ты должен...
— К черту, Кингсли! — с непривычной хрипотцой бросил Поттер. Он был на грани. Он почти переступил черту, давая ярости скользнуть наружу. — Я никому ничего не должен, — злобно выплюнул он и резко развернулся к Драко. — А ты что молчишь? Решил сунуть свой нос в засекреченное расследование? Не терпится покопаться в делах государственной важности? Откажись, Малфой. Пока я еще прошу по-хорошему.
Драко попытался незаметно сглотнуть, но кадык все равно нервно дернулся. В груди будто надулся шар, распирая, давя с силой на легкие, готовый в любой момент взорваться.
Драко прекрасно знал, что его глаза уже потемнели от злости... Но, черт возьми! Мужик он или кто? Нужно сдержаться. Просто не поддаваться на провокации.
— Это угроза, Поттер? — с ехидцей спросил он. — К сожалению, я не могу отказаться, если того требует начальство. Извини, — невинно, как ему казалось, хлопнув глазками, закончил Драко и для убедительности пожал плечами, будто бы извиняясь.
А внутри все уже кипело, требуя выхода, разгрузки, снятия напряжения. Это будет тяжелее, чем он думал. Главное, удержать контроль.
— Урод ты, Малфой, — нахмурившись, сказал Поттер. — В любую щель готов залезть. Из тебя такой же помощник, как из раковины — помойное ведро. Ненавижу таких как ты. Метят высоко, а ничего сами не могут. Скажи, тебе-то какое дело? Что тебе нужно? Деньги? Пост министра? Всеобщее признание? Искупление грехов? Чего ты добьешься, влезая во все это? Хотя знаешь, не говори. Лучше посмотри на себя! — Он сделал уверенный шаг вперед и резко, неожиданно схватил Драко за руку.
О, каждая клеточка тела воспротивилась этому прикосновению. Глаза уже были не черными, а красными от злости, от еле сдерживаемого гнева, от неутолимого желания осадить, поставить на место, наказать за такую вольность и резкие, бьющие по самому больному слова.
Только Драко не успел ничего ответить. И, возможно, он мог бы сдержаться, но тут Поттер закатал его рукав. На левой руке. И мозг переключился. Неожиданно, неконтролируемо. Просто щелк, короткий, привычный. И теперь уже было бесполезно пытаться себя сдерживать.
— Ты видишь это? — еще не понимая, что натворил, продолжал буйствовать Поттер. — Чего бы ты ни добивался, тебе никогда этого не получить. Потому что ты был глуп, потому что допустил ошибку, за которую не прощают. И я не позволю тебе пролезть на верхушку, Малфой. Низ...
Договорить Поттер так и не смог. Его взгляд на миг поймал взгляд Драко... и там и остался. Что-то слишком правильное, слишком привычное для конкретного состояния появилось в его глазах. Не страх, нет. Удивление? Паника? Нет. Оторопь.
Драко будто со стороны услышал свой голос. Низкий, грудной, как никогда спокойный и уверенный:
— Отпусти. — Короткая пауза, взгляд, обещающий муки за неповиновение. — Немедленно.
Поттер разжал пальцы, но больше не шелохнулся. Он продолжал смотреть Драко в глаза и молчать. Полминуты, минута... еще десять секунд, и у Малфоя в голове снова щелкнуло.
Он моргнул, следом за ним моргнул Поттер, и оба уставились друг на друга в полнейшем шоке. Но у каждого были на то свои причины. Драко точно знал, что только что произошло, и это-то его и потрясло. А вот Поттер не понимал ничего. И на какую-то долю секунды его зрачки расширились, выдавая бесконтрольный страх.
Стоп-кадр.
«Вот я и дошел до самой сути. Это оно, я не мог ошибиться».
Драко вновь обошел Поттера со всех сторон. Прокрутил воспоминание на минуту назад, провел рукой по щеке Поттера — нематериальной, но сохранившей легкий румянец того момента.
Мерлин, каким же невероятно красивым был Поттер в то мгновение. Слегка приоткрытый в недоумении рот, испуганный взгляд, едва заметная дрожь в теле. И смирение. Полное, безграничное.
Нет, Драко не мог ошибиться. Из Поттера выйдет прекрасный нижний, стоит только немного направить его в нужное русло, понаблюдать, определить.
Убедиться в своей правоте, в конце концов.
Драко уже и без этого понял, что происходит с Поттером, но для того, что он задумал, нужны неоспоримые факты и доказательства. Иначе Гарри его просто пошлет.
Да, Гарри... стоило начать его называть именно так. Хотя бы чтобы решить для себя, возможно ли их сближение. И если все срастется, они оба получат выгоду.
Драко покинул свои воспоминания. Стоило прекратить разглядывать Гарри, пока состояние не ухудшилось. Когда напряжение в теле начинает выходить за рамки, а ни спорт, ни обычный секс не помогают, голову может снести от любой мелочи. Слишком долго все это копилось у него внутри, не находя выхода даже в коротких сессиях, отсутствовавших как факт в последнее время. Если бы не полтора месяца вынужденного воздержания, все было бы проще. Теперь же ему оставалось надеяться на свои силы.
В пятницу они расстались, так и не сказав друг другу больше ни слова. Гарри не мог осознать, что с ним произошло, почему он вдруг стал таким послушным, почему перестал кричать. И ведь его выпады даже близко не были похожи на истерики, скорее — на праведный гнев, в котором никто не мог его обвинить или упрекнуть. Но сам факт того, что Глава Аврората не мог вовремя закрыть рот, никуда от этого не девался. И вдруг... Гарри замолчал.
Драко ухмыльнулся, позволив себе насладиться своей маленькой победой, коротким мигом триумфа. Никто! Никто не мог заткнуть Поттера. Даже министр не всегда был в силах это сделать. А Драко удалось усмирить его одним взглядом.
По телу пробежала легкая дрожь удовлетворения, плечи и лопатки покрылись щекотными мурашками, а в глазах появилась давно забытая теплота.
«Дай мне шанс, Гарри. Всего один, и мы оба захлебнемся в удовольствии. Обещаю...»
Кингсли назначил на понедельник им встречу. Сам, потому что оба парня продолжали молчать.
Драко был рад. У него на эту встречу были свои планы.***
Невыносимое желание побиться головой об стол застало Гарри ближе к концу рабочего дня. Преследовало его это желание уже давно, но сегодня стало в разы сильнее.
— Да к хренам все! Вы мне что обещали? Что все пройдет гладко. Значит, где-то не досмотрели, не все учли.
— Да все же прошло хорошо, — возразил Рон. Единственный, кто вообще не боялся возражать Гарри, хотя и знал, что поблажек не будет даже ему.
— Не хорошо, Рон, — взорвался Гарри. — Да, обошлось без жертв. На этот, блять, раз. Но это не значит, что ваш недочет не выльется в реальные проблемы в следующий раз. Вы меня вообще слушаете? Когда я сказал, что нужно проработать отход, вы мне что сказали? — Он обвел взглядом собравшихся ребят и чуть не скрипнул зубами, заметив их смущенный вид. Гарри ненавидел, когда люди чувствовали себя виноватыми перед ним, но в который раз убедился, что иначе нельзя. Если их не ткнуть носом в косяк, они просто проигнорируют его. — Вы мне сказали, что проблем с этим точно не возникнет. И что? Попались в самую глупую ловушку.
Под конец голос сорвался на злобный хрип. Гарри поднялся и отвернулся, чтобы не видеть лиц своих подчиненных... своих подопечных. И ведь Рон прав, все закончилось хорошо. Даже лучше, чем планировалось. И вроде нужно было поздравить ребят, похвалить, но Гарри не находил в себе сил на это.
Он выдохнул, но успокоиться это не помогло.
— Вы ведь не думаете, что я всегда буду рядом, чтобы помочь? А даже если буду, не всегда смогу заметить угрозу. Валите уже, на хрен. И научитесь, в конце концов, просчитывать ходы наперед. И чтобы на следующую операцию предоставили мне три варианта отхода, это ясно? — Он обернулся на мгновение, чтобы одарить всех сердитым взглядом. И парни кивнули. Синхронно. После чего собрались и быстро покинули кабинет.
Остался только Рон. Он недовольно насупился, как глупый ребенок, которому отказали в какой-то мелочи, подошел ближе и негромко сказал:
— Может, ты когда-нибудь увидишь не только наши минусы, но и плюсы. Мне надоело выслушивать претензии. А остальные вообще боятся пошевелиться без твоего приказа.
— Но ты же «хороший полицейский». Вот и скажи им, что они молодцы. Все, Рон, у меня еще дела.
Раздражение слегка поутихло, но никуда не делось. Иногда Гарри вообще начинал подозревать, что в нем что-то сидит, вроде куска Волдеморта. И это что-то разрастается с каждой минутой, чтобы в один «прекрасный» момент вырваться наружу. И в такие моменты от «чего-то» страдали люди, чаще, близкие люди, но доставалось всем. А сам Гарри был слишком слаб, чтобы урезонить «что-то», не дать ему прорваться.
А потом наступало мгновение вины. И сколько бы Гарри ни пытался себя успокоить, что все он сделал правильно, что иначе нельзя, что не скажи он полгода назад, что надо подтянуть защиту, сегодня бы и половина группы не выжила, но каждый раз становится только хуже. «Что-то» опустошало его, оставляя лишь чувство неудовлетворенности собой.
Рон ушел, не попрощавшись, и Гарри опустился назад в кресло, сжав ладонями виски. Ему так хотелось хоть раз вовремя усмирить себя, научиться говорить о недостатках в вежливой форме; чаще говорить о достоинствах... Только не получалось.
Вместо достоинств находились новые недостатки, а все вежливые слова забивались в угол, загнанные раздражением на глупость своих ребят. А потом приходила пустота. И сменялась она чувством вины, потому что снова наговорил гадостей, потому что... обидел. Это неизменно злило, что вновь выливалось в крики и поиски недостатков у других людей.
Замкнутый круг, из которого Гарри никогда не удавалось выбраться, пусть и хотелось. Ему казалось, что его доброта окажется проявлением слабости, что его перестанут слушать, за ним не пойдут. И он боялся представить себе последствия этого.
Пришлось научиться с этим жить и смиряться, как смирились все вокруг, включая даже министра.
Но иногда... иногда происходило что-то странное, что Гарри даже самому себе объяснить не мог, пока однажды Гермиона не спросила: «За что ты себя наказываешь, Гарри?».
И тогда он задумался, как это выглядит со стороны. Человек, который постоянно твердит всем вокруг, что нужно продумывать свои действия, что никогда нельзя лезть на рожон, если нет уверенности в победе, — собирается и в одиночку идет на задание. Задание, с которым не факт, что справится лучшая, самая подготовленная группа.
Да, он действительно срывался на такие миссии. Один. Без плана, без подготовки, без соответствующего оружия, с одной лишь палочкой и амулетом от проклятий, с которыми не расставался никогда. И он побеждал, но не без последствий. Обычно после таких вылазок ему приходилось неделю провести в больнице, сращивая кости и восстанавливая силы. Если не было чего-то посерьезнее. Однажды он провел в коме почти месяц и до сих пор никто так и не понял, как ему вообще удалось выжить в той битве. Да и сам он шел на верную смерть, прекрасно зная об этом.
«За что ты себя наказываешь, Гарри?» — спросила тогда Гермиона, и он промолчал. Потому что только в тот миг осознал, за что он себя наказывает. За злость, за раздражение, за ненависть, которые выплескивает на дорогих ему людей. На тех, за кого действительно волнуется, но кому не может сказать и слова благодарности, а только высказывает претензии.
Рон был прав — никто не может терпеть этого вечно. И Гарри надеялся, что... вечно и не придется. Он не осознанно искал смерти, но подсознательно хотел освободить всех от себя и освободиться сам.
— Я думал, что ты ждешь меня, Поттер, — раздался от двери знакомый голос, и Гарри вскинул голову, ответив незамедлительно:
— Я и жду.
И замолчал, вспомнив их прошлую встречу. Как поджался живот, как по телу пробежала дрожь, когда Малфой... посмотрел на него. Гарри старался не думать об этом, но...
Реакция собственного тела поражала.
Этот голос, что сейчас звучал до неприличия миролюбиво, тогда чуть было не заставил ноги подкоситься. И не возникло даже доли желания не подчиниться приказу, не говоря уже о том, чтобы возразить или, не дай Мерлин, продолжить обвинять.
Малфой подавлял его — взглядом и голосом. И это было... не то чтобы приятно, просто хотелось, чтобы кто-то сделал это. А остальное...
Он провел языком по губам, даже не понимая, что они пересохли в ожидании повторения, вот только Малфой вел себя как обычно. Как все предыдущие годы работы в министерстве. Он был вежлив, улыбался и ждал, когда они начнут разговор.
Разочарование? Наверное, именно так Гарри описал бы то, что почувствовал. Из чего сделал вывод, что в пятницу произошло какое-то помутнение.
— Сядь, Малфой, — сказал он, привычно начиная ненавидеть всех и вся. — И слушай внимательно, потому что повторять для идиотов я не собираюсь.
Малфой вздернул бровь и едва заметно скривил губы в подобие ухмылки, как это бывало еще в школьные времена, но это длилось всего мгновение, за которое Гарри успел подумать, что сходит с ума, что его мозг пытается выдать желаемое за действительное. И воображаемая ухмылка оказалась вполне себе порядочной улыбкой, а глаза чуть прищурились, отчего в уголках появились маленькие лучики.
— Я понимаю, — сказал Малфой, присаживаясь на стул возле стола. — И не заставлю тебя повторять. Продолжай.
Что-то было странное во всем этом, что-то, чего Гарри не видел, но чувствовал. Какая-то фальшь. Возможно, все это было отголоском стереотипа, который успел сложиться о Малфое еще в школьные годы, но Гарри привык доверять своей интуиции, а потому решил, что глаз с Малфоя не спустит.
— Тогда я начну с главного. Идет война с магглами. Никто об этом не знает, кроме меня, министра и Фаркла, а теперь знаешь и ты. Маггловский министр прочно укрепил свои позиции, и снять его с должности не представляется возможным. Он собирает армию. Пока она слишком маленькая, чтобы начинать открытые действия, но он находит все больше людей, которые разделяют его мнение. Наша задача: либо убедить его прекратить свои наступления, либо ограничить его возможности.
— Убить? — буднично поинтересовался Малфой.
Гарри поморщился, даже не удивившись этому предложению.
— Ты идиот, Малфой? Признайся, тебе ничего не будет. Выдадим справку, и разбрасывайся такими предложениями дальше. Мы не можем его убить. Он — наша связь с магглами. Если мы его убьем, останутся те, кто были ему преданны. Они придадут огласки наше существование и убедят правительство, что это мы виновны в его смерти. Тогда войны точно не избежать.
— Выставить его сумасшедшим?
— Идеальный вариант, но было бы все так просто, обошлись бы без тебя. Он далеко не глуп. Я бы даже сказал, что он слишком умен, действует наперед, всегда знает, каким сделать следующий шаг. И он прекрасно понимает, что клин клином вышибают.
Малфой расплылся в улыбке, но на этот раз Гарри отчетливо уловил ухмылку, предшествующую ей.
«Да что, черт бы тебя побрал, происходит, Малфой? Какого хрена...»
— Так ты им восхищаешься? — спросил он как бы между прочим.
Гарри нахмурился. В нем начала подниматься злость, только-только утихнувшая после разговора с подчиненными.
— А я никогда и не считал, что я один такой умный, а остальные тупицы, — прошипел он, чувствуя, как сводит челюсти. У него складывалось впечатление, что Малфой специально его выводит.
— Так чем он вышибает магов? — выглядя еще более довольным, чем минуту назад, спросил Малфой.
— Магией, придурок! Магией, блять! — выкрикнул Гарри и резко поднялся, опрокидывая кресло, которое спинкой задело шкаф, стоящий позади. С полок попадали какие-то статуэтки, стекло затрещало. И Гарри вдруг осознал, что начинает терять контроль. Пальцы задрожали, и он крепко вцепился в край столешницы. — Ты реально тупой, Малфой, или тебе просто нравится строить из себя имбецила?
— Нравится, Поттер, — расслабленно ответил Малфой и прикрыл глаза, откинувшись на спинку стула. — Безумно нравится, — добавил он, чуть понизив голос до едва различимой хрипотцы.
И что-то внутри Гарри подалось навстречу этому голосу... и это было то самое «что-то», которому по непонятной причине нравилось видеть довольного Малфоя.
— Херня какая-то, — потеряно сказал Гарри и тряхнул головой, восстанавливая прежний «порядок» в голове. — Слушай внимательно, Малфой, и не смей ничего упускать. Этот маггл всегда и везде обвешан защитными амулетами; вся магия, направленная против него, возвращается колдовавшему. Мы не можем подлить ему зелья, не можем отравить его, не можем проникнуть ему в голову и даже не можем подстроить несчастный случай. Его телохранители — маги, к которым так же невозможно подобраться. Их лица всегда скрыты, так что мы даже не можем определить, откуда они взялись. Единственное, что нам остается, это отслеживать его последователей и лишать памяти. Но и тут не все так просто. Найти их — дело случая. Специально — никак. Они где-то прячутся, и место это защищено настолько, что определить его положение нереально. Нам нельзя оказывать сопротивление, иначе он начнет открытые действия. Нам нельзя поднимать панику, потому что кто-нибудь попытается его устранить. Это потянет за собой цепочку ненужных смертей. А очередная группа Пожирателей, готовых на все, чтобы истребить магглов, нам не нужна. Мы не хотим войны, так что нужно придти к миру. И как можно быстрее.
— Сколько это уже длится? — сохраняя удивительное спокойствие, несмотря на агрессивность Гарри, спросил Малфой.
— Около полугода, может, чуть меньше, — нехотя ответил Гарри, пока еще не понимая, какое это имеет значение. Но что Малфой что-то задумал, он даже не сомневался.
— И кто для вас шпионит?
Гарри замер. Говорить о том, что у них действительно был шпион, он не хотел. Почему-то... это казалось ему слишком... личным?
Черт, да что же творилось с его головой? Он все никак не мог осознать, что Малфоя нужно посвящать во все детали. То ли сказывалось давнишнее недоверие, то ли ему казалось, что может всплыть кое-что совсем другое, но...
— У нас нет никакого...
— Бро-о-ось, Поттер! — с натуральной — именно такой, какая была в школе — ухмылкой протянул Малфой. — Я уже понял, что ты держишь меня за идиота, но тут даже ребенок поймет, что вся имеющаяся у вас информация исходит от одного человека, которым явно не являешься ни ты, ни министр. Скорее всего, это маггл. Вопрос в том, можно ли ему доверять.
— Можно, — снова начиная злиться, выдавил Гарри сквозь зубы. — Даже не сомневайся.
— Можно, потому что... — вопросительно продолжил Малфой.
— Потому что. Мы его. Тщательно проверили.
— Ты его проверил, Поттер. Тщательно. Не сомневаюсь. И давно это у вас?
— Какого хрена, ублюдок? — заорал Гарри, полностью утратив контроль. — Думаешь, тебе все позволено? Или это твои методы: потрахаться, чтобы все узнать о человеке? Иди к черту, слышишь? Я тебя посвящаю не для того, чтобы получить помощь, а потому что это приказ Кингсли. И если бы не он...
— То ты бы спокойно ловил преступников, а не начальствовал на посту главного аврора, да?
Над головой лопнула лампочка. Гарри будто со стороны наблюдал за тем, как мелкие осколки, бликуя, падают сверху, слышал тонкий перезвон хрупкого материала, но ничего... вообще ничего не мог с собой поделать.
Со всех концов кабинета послышался похожий звон. Лопалось все, что было способно биться. Воздух раскалился, завибрировал. В глазах потемнело от ярости. И как в замедленной съемке, сквозь тонкую дымку, он увидел подорвавшегося со своего места Малфоя, который в одно плавное движение перескочил через стол и вдавил Гарри в шкаф — как раз туда, где еще секунду назад лежало опрокинутое кресло.
— Успокойся, — негромко сказал Малфой, пытаясь поймать расфокусированный поттеровский взгляд, но у него ничего не получалось.
Гарри смотрел, как разбивается огромная люстра о пол. Рядом со столом. Именно там, откуда его так резко увел Малфой. Уши заложило. Он не слышал слов, не чувствовал боли в спине и затылке, не обращал внимания на то, что закончились целые стеклянные вещи, а деревянные задребезжали, словно их насильно тянуло куда-то магнитом, преодолевая сопротивление.
А внутри снова образовывалась пустота. Черная дыра. Ничего. От Гарри ничего не оставалось, как и всегда, когда он срывался.
Но стоило чуть повернуть голову... и он увидел в дюйме от своего лица чью-то щеку, затем сжатые в упрямую линию губы... и почувствовал тепло.
Мир вдруг переменился. В одно мгновение. До него, наконец, дошло, что к нему прижимается Малфой, всем телом, удерживает за руки, не позволяя пошевелиться, дышит куда-то в висок и повторяет:
— Успокойся, Поттер.
Гарри чуть сощурил глаза и намерился было возмутиться, но, чуть приподняв голову, поймал взгляд, в котором не было ни испуга, ни паники, ни даже злости. Лишь уверенное спокойствие. И до сознания дошел ровный, властный приказ:
— Успокойся.
Низ живота непривычно скрутило, по позвоночнику прошла дрожь. Внутреннее «что-то» поджало хвост и покорно опустило голову, подчиняясь. Воздух разрядился, шум прекратился и даже в голове прояснилось.
Тело снова отреагировало, предало. Так странно, болезненно сладко и правильно.
Гарри перевел взгляд на сильные руки, сжимающие его плечи чуть повыше локтя, не позволяющие вырваться, и осознал свое возбуждение — болезненное, тянущее, невероятно сильное. И, возможно, в любой другой ситуации он бы вырвался, послал к черту, но не Малфоя, чуть склонившегося к уху и заговорившего низким, грудным голосом:
— Я лишь пошутил. Кто знал, что попаду в точку? Тем не менее, я запрещаю тебе повышать на меня голос. Ты понял, Поттер? Запрещаю.
И Гарри, еще не понимая, что делает, кивнул.
— Хорошо, — еще больше понизив голос, сказал Малфой. — Ты молодец. Заслужил небольшую награду, да?
И Гарри снова кивнул, продолжая следить за его рукой. Которая вдруг разжалась и двинулась вниз по предплечью, достигла запястья и внезапно накрыла крепкий стояк.
Гарри зажмурился и открыл рот в беззвучном стоне, чуть запрокинув голову. Тело обдало жаром, яички поджались. Верный признак подступающего оргазма, но... он не мог в это поверить. Он... хотел бы этого избежать.
Но он уже не чувствовал в себе сил сопротивляться. Он не мог противиться голосу, который спросил:
— Хочешь кончить, Гарри?
И он снова кивнул, ощущая себя полностью открытым... беспомощным.
Звякнула пряжка ремня, разошлась не без помощи чужой руки молния.
— Длинный, ровный, красивый. У тебя красивый, Гарри, слышишь? — заметил Малфой, уверенно обхватив сильными пальцами ствол.
— Да-а-а... — застонал Гарри на выдохе, теряясь в ощущениях, чуть подаваясь навстречу кулаку. Он действительно очень, очень хотел кончить. Большой палец мазнул по головке, и рука исчезла, оставив член без внимания.
Гарри чуть приоткрыл глаза... как раз в тот момент, когда Малфой слизывал с подушечки каплю смазки.
— И вкусный, — констатировал Малфой на ухо, после чего до боли сжал зубами мочку. И Гарри снова застонал, выгибаясь.
Все тело покрылось мурашками, волосы на загривке приподнялись. На лбу и висках выступила испарина. Он уже не думал о том, кто рядом с ним. Он просто искал контакта и... не знал, как об этом сказать. Почему-то ему не пришло в голову, что можно самому. Он не хотел сам.
Но ему и не пришлось ни о чем просить. Рука снова вернулась к члену, сжала его в кулаке и начала уверенно двигаться вверх-вниз, доводя до исступления. А Гарри был уже на пределе. Ему нужно было совсем немного. Чуть-чуть. И в этот момент...
— Кончай, Потти, — услышал он властный голос одновременно с подступившим оргазмом. И с громким несдержанным стоном выплеснулся в чужую руку.
— Молодец, Гарри, — с невероятной, абсолютно несвойственной ему теплотой сказал Малфой. И в его голосе слышалась улыбка. — Ты был прекрасен. А разговор мы продолжим завтра.
Гарри начал оседать на пол. Малфой придержал его за талию, прошептал что-то, чего Гарри пока не был в состоянии осознать, и легко усадил в кресло. Застегнул брюки, очистил одежду и вышел, неслышно прикрыв за собой дверь. А Гарри так и остался сидеть с закрытыми глазами, ощущая внутри абсолютное спокойствие.
Не пустоту. А спокойствие.
И полное моральное и физическое удовлетворение.***
«У тебя красивый, Гарри...» — пронеслось в голове, и Гарри покраснел.
Никогда в жизни он еще не чувствовал себя таким смущенным. Воспоминания прошлого вечера делали с ним что-то невообразимое. Он не мог найти себе места, совершенно не понимал, что с ним происходит. Было и жарко, и хорошо, и так легко, но очень, до безумия неловко.
И все бы ничего, забыть и никогда не вспоминать, но то фразы, то картинки преследовали его постоянно, стоило отвлечься от работы на секунду.
— Ты молодец, Том, можешь идти. Но поработай над заклинанием, — негромко сказал Гарри и снова зарылся в бумаги, пряча за ними красные щеки.
Он не обратил внимания на установившуюся тишину в кабинете, не заметил, как парень поднялся и вышел, не понял, что снаружи образовался странный гул. Гарри перестал видеть и слышать вокруг. Он снова погрузился во вчерашний вечер.
«Мы продолжим завтра...» — всплыл в голове голос Малфоя, от которого хотелось лезть на стенку. По телу скользнула быстрая, но пробирающая до костей дрожь.
Гарри откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и стал в подробностях перебирать то, что казалось нереальным. Каждое слово, движение, жест, интонации... Не свои. Его интересовало только поведение Малфоя. Он хотел разобраться в том, что случилось, хотел понять мотивы, цели...
Ничего не выходило. Гарри никак не мог разгадать, что двигало в тот момент Малфоем.
«Я запрещаю тебе повышать на меня голос».
Гарри отчетливо ощутил тяжелую горячую волну, медленно скатившуюся от ребер к низу живота. Возбуждение не заставило себя ждать. И так хотелось отдаться этим ощущениям, погрузиться в то невероятное состояние, когда от тебя ничего не зависит, когда можно просто отключиться и делать то, что хочется, потому что... позволяют? То есть, не заставляют делать что-то через силу, а именно разрешают сделать то, что на самом деле желанно. Или...
Гарри запутался. Он уже начал терять нить. Разве он не мог делать все то же самое раньше? Делать то, что ему хотелось? Мог. Почему же тогда именно одобрение Малфоя так на него повлияло? Почему ...
Гарри резко раскрыл глаза и уставился невидящим взглядом в стену. Голова стала тяжелой от такого количества вопросов. И единственное, чего ему на самом деле хотелось в данный момент, это расспросить обо всем Малфоя, если бы не присутствовал глубоко затаенный страх, что все повторится, а вопросов станет только больше. И если бы этот страх не вызывал желание начать этот разговор как можно скорее.
Бред, конечно, но Гарри себе уже признался в том, что готов снова сорваться и выпустить магию, чтобы Малфой мог его остановить тем же способом.
— Гарри? — позвал зашедший в кабинет Рон. — Ты идешь на обед?
Гарри пожал плечами и улыбнулся. Есть ему не хотелось, да и вероятность встречи с Малфоем не вызывала желания куда-то выходить, но обижать друга не хотелось.
И тут Гарри кое-что осознал... В голове проплыли картинки предыдущих таких же ситуаций, когда его куда-то звали и о чем-то просили. Тогда он посылал, не колеблясь. Ему плевать было на чувства других людей, потому что он считал себя в праве им грубить, будто они были виноваты в его проблемах. Теперь же ему казалось это наглостью.
Как? Как он мог раньше этого не замечать — того, что делает больно близким и дорогим людям, не уступая даже в такой мелочи, как сходить с ними пообедать, отговариваясь завалами на работе? Это глупо, нелепо и так... по-детски.
Он посмотрел на Рона, куснул нижнюю губу и виновато опустил глаза в пол.
— Прости, Рон, но... давай лучше здесь? Служба мгновенного заказа еще работает? Составишь компанию?
Такого ошалелого выражения на лице Рона Гарри еще не видел. И едва сумел сдержать смех, когда тот нервно зашарил по карманам в поисках палочки (которая, кстати, всегда была спрятана в его рукаве) и чуть дрожащим басом заговорил:
— Сейчас... Я это... Гермиону надо вызвать! Вдруг у тебя что-то неизлечимое... А пока, если ты не против, я тебя на чары проверю. А когда мы убедимся, что это ты, ты мне все расскажешь. От начала и до конца.
Достав наконец палочку, он принялся сканировать Гарри. Это не могло не вызвать улыбку Поттера, но, как бы там ни было, на душе стало неспокойно.
— Рон, я понятия не имею, что со мной.
— Что это значит? — спросил друг, недоуменно глянув ему в глаза. — Я тебя слишком хорошо знаю. Либо это не ты, либо изобрели какое-то новое успокоительное, которое на тебя подействовало. Ты знаешь, я не верю ни в одно из этих предположений.
Гарри поднялся, обошел стол и оперся ягодицами о столешницу, скрестив руки на груди. Чуть отвернул голову в сторону...
Он не знал, как все объяснить друзьям, потому что понятия не имел, что с ним творится. Его пугало, что нынешнее состояние могло быть как-то связано с произошедшим... с Малфоем. Нечто подобное он чувствовал после своих смертельно опасных миссий, но тогда никто бы не обратил внимания на его состояние — лежащий на больничной койке вряд ли будет похож на злобного начальника. Но ведь вчера он не был при смерти и... он «не наказывал» себя. Он просто...
«Успокойся... Я запрещаю тебе... Запрещаю».
Холодок пробежал по позвоночнику, пальцы на руках сжались, а во рту резко пересохло.
Гарри сглотнул от неожиданной догадки. По всему выходило, что это Малфой его наказывал — за громкие слова, за дерзость и несдержанность. А потом... потом действительно наградил за послушание, заставив испытать невероятно сильный оргазм.
«Твою мать... — подумал Гарри, разглядывая пустые полки, на которых ничего не осталось после погрома. — А ведь я, кажется, до одури хочу Малфоя»
— Извини, но я действительно не понимаю в чем причина. Мне просто не хочется повышать голос, да и устал я всех во всем обвинять. Но, — поправился он, заметив краем глаза, что друг хочет возразить, — как только я во всем разберусь, то обязательно вам расскажу, согласен?
— Гарри, ты же знаешь, мы всегда готовы помочь. Если у тебя...
— Все отлично, Рон, — повернувшись к нему лицом и опустив руки, которые тут же спрятал в карманах брюк, сказал Гарри и улыбнулся. — Мне надо подумать, вот и все.
«И получить ответы», — мысленно добавил он.
Рон больше не стал спорить. На его лице появилась огромная счастливая улыбка, а глаза заискрились надеждой. От которой внутри все сжалось, словно он посмел пнуть маленького беззащитного зверька. Потому что...
Потому что нельзя так поступать с людьми. Они не должны надеяться, что ты станешь хорошим и все наладится.
Его друзья не должны были пережить столько боли, не получив в ответ и капли сострадания. Они безропотно принимали удар за ударом, а Гарри пользовался этим, продолжая бить до победного конца. Он даже не догадывался, что чем больнее делает им, тем больнее становится ему самому.
«Возможно, за это я наказывал себя, Гермиона...»
Но все это были лишь догадки, а спокойствие — временно. Ведь по прошлым «посещениям» Мунго он знал, что через некоторое время все эти разумные доводы улетучатся из головы, выветрятся, а останется только ощущение загнанности в угол и боль, которые породят желание причинить такую же боль другим.
Но сейчас, пока еще мысли не туманились противоречиями, пока злость не рвалась наружу, он мог сделать для друзей что-то хорошее.
— Ну что, зови Гермиону, а я пока сделаю заказ! — радостно откликнулся он на голодные позывы уизлевского желудка, потирая руки и возвращаясь к своему месту за столом.
Обычно, Гарри на работе не задерживался надолго. Не потому, что действительно спешил домой, а потому что после напряженного дня шел расслабляться. Это мог быть клуб или обычное кафе. Он не стеснялся подсаживаться к одиноким девушкам, не боялся облажаться, ведь шел всегда к магглам. А первое правило, которым он всегда себя подбадривал — он видит их в первый и, скорее всего, в последний раз, так переживать не о чем.
Иногда встречи назначались заблаговременно. Такое происходило, когда Гарри встречался с кем-то не в первый раз, но чаще всего такие договоренности сопровождались дополнительным человеком. И его не интересовало, парень это будет, девушка, или пара. В любом случае, отказывался он редко. И то чаще из-за рейдов, которые не могли проходить без его участия, или командировок. В любой другой ситуации он шел на все, лишь бы снять напряжение.
Эту особенность вычислила, как ни странно, Гермиона. Она читала о средствах, способных успокоить нервы, помочь вывести из стрессового состояния и просто расслабиться. Крепкие напитки отмели сразу, просто потому, что никто не собирался делать из Гарри алкоголика. Наркоманом он и сам становиться не хотел... и все же травку рискнул попробовать. Эффект оказался хорошим, вот только подходил для развлечения, а не для работы. В итоге он остановился на обычных сигаретах, которое помогали слабо, но и это было прогрессом с учетом того, что творилось в его голове. А вот Гермиона пошла дальше и предложила заняться спортом, на котором он сможет выплескивать свои эмоции. И Гарри послушался, но это оказалось совсем не то. После таких тренировок он бывал измотан настолько, что со свежими силами старые проблемы возвращались в троекратном размере. То есть эффект был, но противоположный тому, которого они добивались. Да и не приносило это удовлетворения. Последним предложением Гермионы оказался секс. Первые недели две-три Гарри тщетно пытался найти себе девушку, которая ему понравится. Понятно, что ему не нужны были все, кто вешался на его известность, деньги, звания, связи... И таких он смог найти среди магглов, но вот встречаться с ними не хотелось категорически. Так он и пришел к варианту секса без обязательств.
И первое время последний способ помогал хотя бы частично держать себя в руках. И кто бы мог подумать, что вскоре секс, как и спорт, станет для него каторгой, на которую идешь ради снятия напряжения, а в итоге чувствуешь себя неудовлетворенным. Оргазм... да, физический, как и акт. Только эмоции при этом не были задействованы. Эмоции, которые наипростейшей дрочкой вытащил из него Малфой, даже не прикладывая особых усилий.
Эмоции, которые раньше Гарри не испытывал.
И невозможно описать, что он пережил, когда дверь его кабинета в очередной раз открылась, а на пороге возник... злой Малфой. Никто и никогда со времен школы не видел этого человека в подобном состоянии. А уж его вопрос «в лоб» просто выбил почву из-под ног.
Так вот, Гарри редко задерживался на работе, но Малфой сказал, что они поговорят сегодня... И Гарри ждал. Десять минут, пятнадцать... Он уже понял, что ждать бесполезно, когда дверь внезапно распахнулась.
Сердце пропустило удар, потом второй и рухнуло в пятки при виде взбешенного чем-то молодого человека.
Надо признать, Малфой хорошо держал себя в руках, на его лице не дрогнул ни один мускул. Каменная статуя передает больше эмоций, но именно это и выдало его. А еще глаза, которые смотрели прямо, пригвождая к месту и обещая мучения.
Гарри ничего не мог поделать со своей реакцией, он просто признал, что готов встать на колени перед таким Малфоем и умолять о пощаде. И именно поэтому вопрос, заданный ему тихим, чуть хрипловатым голосом, показался очень личным, глубоким и смущающим, будто его отчитывали за недостойное поведение.
— Здравствуй, Поттер. А ответь-ка мне на один вопрос: ты вообще сексом занимаешься?
Со всей своей сексуальной историей, включающей больше сотни партнеров в год вот уже на протяжении трех лет, Гарри просто не знал, что ответить. Он не мог понять, обвиняют его в распутстве или же считают девственником. Последнее вероятнее, поскольку в прошлую их с Малфоем встречу Гарри кончил слишком быстро и бурно, чего не случалось уже очень давно. Но что мог дать Малфою ответ на этот вопрос?
Независимо от причины, Гарри все равно покраснел. Он чувствовал, как горят уши и щеки, как тяжело даются слова, которые он выталкивал из себя, стараясь сохранить видимость спокойствия.
— Не понимаю, какое это имеет отношение к нашему делу, но секс у меня бывает часто. Если ты удовлетворен ответом, тогда займемся тем, зачем ты сюда пришел.
— А я этим и занимаюсь, — ответил Малфой, быстро наложив заглушающие чары на помещение. Потом медленно снял мантию и повесил на крючок возле двери.
Гарри окинул быстрым взглядом его фигуру: худой, но не тощий; светло-голубая чуть приталенная рубашка подчеркивала узость бедер; брюки, несмотря на наличие ремня, сидели низко.
Гарри успел разглядеть даже мышцы на его руках и спине. Они прорисовывались четко, красиво обтянутые кожей и тканью. Отчетливее всего это было видно на руках. Но как только Малфой повернулся, Гарри перевел взгляд на его лицо... и снова, не сдержавшись, опустил на руки, когда тот закатал рукава рубашки по локоть.
Поразительные предплечья, на которых была видна каждая венка, напрягались на несколько секунд, будто специально демонстрируя, что и там тоже есть мускулы. Сильные длинные пальцы завораживали, ловко расстегивая запонки на манжетах. Но больше всего Гарри зацепила татуировка, которую еще недавно он с таким энтузиазмом ставил Малфою в вину.
То, что было нарисовано, выглядело жутко и устрашающе, если знать значение, но... Гарри все равно хотел к ней прикоснуться. Она, как и весь вид Малфоя, вызывала трепет и демонстрировала силу.
Малфой остановился и сложил руки на груди, показав Гарри насмешливую ухмылку.
— Вижу, она тебе все-таки нравится. И я позволю разглядеть ее получше, если хорошо попросишь. А пока у меня к тебе разговор. И мне хочется, чтобы ты мыслил трезво, поэтому... — он замолчал, но его лицо кардинально изменилось. Ухмылка стерлась, вместо нее проступила легкая улыбка. Глаза на мгновение закрылись, а когда открылись, в них искрилась доброжелательность.
Именно такого Малфоя знало все министерство. Именно он так сильно раздражал Гарри.
— Объясни, — выдавил Поттер, напрягшись. — Что происходит? Зачем эти игры?
— Я все объясню, — покладисто ответил Малфой и прошел к столу. Пододвинул стул поближе, удобно устроился напротив Гарри и скрестил пальцы, опустив руки на стол. — Но сначала ты: насколько часто у тебя бывает секс?
Гарри чуть не подавился ответом. Ярость комом застряла в горле и вместе со вздохом вырвалась наружу непонятным звуком, больше похожим на сдержанный рык животного.
— Какого черта ты себе позволяешь, Малфой? С чего ты взял, что я стану отвечать на подобные вопросы? Какое отношение моя личная жизнь имеет к маггловскому министру? Если это все, что ты собирался обсудить, то вали из моего кабинета по-хорошему...
— Тише, Поттер. Успокойся, — негромко произнес Малфой, невольно всколыхнув воспоминания Гарри. Это «успокойся» ничем не было похоже на вчерашнее, но...
«Я запрещаю тебе повышать на меня голос».
И Гарри сдулся, как мыльный пузырь, не успевший сорваться с колечка детской игрушки. Злость сменилась смущением. Он отвел взгляд, но и дураку было понятно, что Малфой успел заметить перемену в настроении.
— Это все имеет прямое отношение к тебе. Я попробую объяснить, но не уверен, что у меня получится. Если честно... — Малфой аккуратно откинулся на спинку стула и устроил все еще сцепленные в замок пальцы на коленях. — Я впервые попадаю в ситуацию, когда мне нужно объяснить подобное кому-то, кто не знает ничего. Да и осознать это тяжело, но мне почему-то кажется, что ты уже достаточно задумывался над произошедшим, чтобы сделать хоть какие-то выводы. И, вероятно, у тебя появились вопросы, на которые я смогу дать ответы. Позволишь мне это сделать?
Гарри нахмурился. Малфой все верно сказал и пришел явно подготовленным, но... что-то внутри него сопротивлялось такому Малфою, отторгало его, не позволяя сосредоточиться, взять мысли под контроль и вникнуть в ситуацию. Это что-то отчаянно хотело вывести Малфоя из себя. И, поскольку Гарри уже был знаком с этой стороной своей сущности, то он знал, что произойдет, только остановить себя не мог.
— Если ты закончил со своей проникновенной речью, то иди-ка ты на хер. Разговор окончен, — отчеканил он и резко взмахнул рукой с палочкой, отправляя Малфоя вместе со стулом к выходу.
И тут у него перехватило дыхание. Впервые Гарри готов был признать, что восхищается человеком. Он и представить не мог, что кто-то способен на такой большой скорости грациозно соскочить со стула, приземлиться на одно колено и спокойно подняться, даже не вздрогнув от удара позади себя.
В этот момент Малфой был... действительно красив и притягателен. Как нечто ценное, очень редкое и желанное, что хочется хотя бы потрогать, раз уж получить в единоличное пользование невозможно.
Несколько секунд шока вперемешку с восторгом закончились слишком быстро. Голова Малфоя была опущена так, что не было видно ни выражения лица, ни глаз. Только бледные пряди падали на лицо, что придавало Малфою довольно угрожающий вид. И Гарри решился перевести взгляд на его руки. Тонкие пальцы дрогнули несколько раз, словно еще пытались сдержаться, но все-таки сжались в кулаки.
— Я думал, что сможем обойтись без этого, но... — прозвучал спокойный голос, после чего Малфой наконец поднял голову и встретился взглядом с Гарри.
Именно от такого взгляда у Поттера по коже начинали бегать мурашки, а во рту скапливалась слюна, которую нестерпимо хотелось сглотнуть, как если бы кто-то ел перед ним что-то очень ароматное и вкусное, чего ему нельзя было даже попробовать. Ладони вспотели, в груди тоже распространился жар, который медленно окутывал все тело и рвался наружу, отчего Гарри почувствовал себя печкой, в которую как раз подкинули дров.
— Не надо, — сглотнув, тихо произнес Гарри и непроизвольно сильнее вжался в свое кресло. Он бы никому никогда не признался, но ему стало страшно. Совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы начать паниковать, потому что Малфой посмотрел жестко, четко определяя, что правила теперь устанавливает он.
Драбблы и мини || Мини || Миди 1 || Миди 2 || Миди 3 || Миди 4 || Миди 5 || Миди 6 || Миди 7 || Миди 8
@темы: слэш, ссылки по ГП
