[9L67]

14.12.2011 в 18:26

Пишет Лимбо:

Писала я этот фик на конкурс "Чешские мистерии" на ФЧО, но не срослось. Буду считать, что к лучшему. Пока я писала текст, мне пришли на ум идеи, которые не хватило времени воплотить. Буду потихоньку расписывать фанфик и выкладывать порционно.

Название: «Судьба и мелкие неприятности»
Автор: Лимбо
Пейринг:ГП/ДМ
Рейтинг: пока R
Жанр: romance, drama
Сатус: конкурсный вариант закончен, но, думаю, я его расширю, так что пока в работе.
Размер: не знаю точно. пока миди.
Дисклеймер : отказываюсь от прав на героев Роулинг
Аннотация : Лидерам обеих сторон срочно потребовался некий предмет, существование которого крайне сомнительно.
Предупреждение 1: АУ со свадьбы Билла и Флер.
Предупреждение 2: У Гарри немного сдвинулась крыша, и он не спешит ее возвращать назад, да и Драко не особо адекватен.
Предупреждение 3: Герои все время что-то едят. Автор не виноват. Так само вышло.
Предупреждение самое главное - ГЕРОИ СОВЕРШЕННОЛЕТНИЕ.

«Возьми философской ртути и накаливай, пока она не превратится в красного льва. Дигерируй этого красного льва на песчаной бане с кислым виноградным спиртом, выпари жидкость, и ртуть превратится в камедеобразное вещество, которое можно резать ножом. Положи его в обмазанную глиной реторту и не спеша дистиллируй. Собери отдельно жидкости различной природы, которые появятся при этом. Ты получишь безвкусную флегму, спирт и красные капли. Киммерийские тени покроют реторту своим темным покрывалом, и ты найдешь внутри нее истинного дракона, потому что он пожирает свой хвост. Возьми этого черного дракона, разотри на камне и прикоснись к нему
раскаленным углем. Он загорится и, приняв вскоре великолепный лимонный цвет, вновь воспроизведет зеленого льва. Сделай так, чтобы он пожрал свой хвост, и снова дистиллируй продукт. Наконец, тщательно ректифицируй, и ты увидишь появление горючей воды и человеческой крови».
Рецепт получения философского камня, принадлежащий, по преданию, испанскому мыслителю Раймунду Луллию (ок.1235 – 1315) и повторенный английским алхимиком XV столетия Дж.Рипли в «Книге двенадцати врат»

Кнедлики с маком, коринкой и ванильным соусом продолжали молниеносно исчезать с тарелки, хотя есть уже совсем не хотелось – то есть вели себя, как самый настоящий пудинг, да и по вкусу его чем-то напоминали. Гарри вздохнул, потер покрасневший от холода, да так и не отогревшийся за время обеда, кончик носа и, задумавшись, съел еще кусок лакомства. Пудинг… уже почти пора замешивать рождественский плум-пудинг. Не то чтобы Гарри удавалось часто его пробовать, но это же ведь типа традиция.
Тетка никогда не доверяла «ненормальному уроду» самостоятельно приготовить это важнейшее рождественское угощение, и, естественно, не позволяла съесть ни кусочка после того, как пудинг оказывался на праздничном столе, но в замешивании Гарри неизменно заставляли участвовать, вместе со всей семьей, как и полагалось по обычаю. Конечно, это было полнейшей глупостью, ведь в остальные триста шестьдесят четыре с половиной дня ему настойчиво давали понять, что членом семьи он не является, и являться никогда не будет. Определенно, Дурслей нельзя было упрекнуть в излишней логичности.
Помимо замешивания, Гарри исполнял при тетке роль поваренка, а так же шесть часов обязан был простоять у плиты, пристально глядя на бурлящую под огромной формой воду. Чтобы та, не дай господи, не выкипела до конца.
А после тянулся долгий месяц, наполненный непрерывным нытьем кузена, желающим отведать десерт. Дадли было плевать, что тот еще до конца не готов. И однажды «милый мамочкин пупсик» таки добрался до огромной формы с пудингом задолго до Рождества. Объелся он так, что попал в больницу.
Естественно, во всем оказался виноват Гарри и получил знатную трепку за свою «вину», зато это был его лучший праздник до Хогвартса. Миссис Фигг согласилась приютить маленького соседа в Сочельник – Дурсли поехали забирать сыночка из больницы – и, когда они задержались, вдруг предложила выпить по чашке чая, да не только с затхлыми сухарями, облепленным кошачьей шерстью, как обычно. Нет! Она вдруг вынесла самый настоящий плум-пудинг, облитый сахарной глазурью и украшенный веточкой остролиста. Правда, миссис Фигг не стала подавать его горящим, но нельзя же просить слишком многого.
Вот тогда-то Гарри и довелось первый и последний раз в жизни отведать это чудо. Впрочем, кошачий волос нашелся и в пудинге, да не один. Но обращать на это внимания никто не стал. Жаль только, что Дурсли узнали о незапланированном «баловстве» племянника и посадили его на две недели на хлеб и воду.
В Хогвартсе почему-то плум-пудинг не подавали никогда, даже на праздники. Гарри хотел как-то спросить почему, но так и не решился. А единственное Рождество, проведенное с крестным, было до того чудесным, что все вопросы вылетели из головы.
В этом же году Гарри был совсем один. Впрочем, он сам этого хотел.
Конечно, в Англии оставался Хогварст, который должен был, по заверениям директора, подарить ему тепло, уют и безопасность настоящего дома, но не мог предоставить даже убежище на лето маленькому мальчику, а теперь и вовсе ставший смертельно опасной ловушкой.
Подставлять под удар Пожирателей семью Уизли, сваливаясь им, как снег на голову во время праздничного обеда не хотелось совершенно. Хотя они, скорее всего, были бы рады гостю, несмотря на то, что в августе, перед расставанием, Гарри повел себя не лучшим образом. Впрочем, потом он написал письмо с извинениями – все, как полагается! – и приложил к нему коробку собственноручно испеченного печенья в виде фигурок садовых гномов.
Но все равно будет безопаснее для всех, если Гарри останется в Карловых Варах. Здесь можно сидеть в небольшом уютном кафе, есть жаркое и кнедлики (запивая их в зависимости от начинки, то чудесным пивом, то кофе), потом выйти на улицу и купить жареных каштанов. Подумать только – каштаны! Прямо на улице! И парок от них такой духовитый и сытный, что кажется, что им одним можно наесться. Как это… не по-английски. Впрочем, каштаны тут продавали не так часто, как бы хотелось. А сегодня и вовсе найти их было бы сложно из-за внезапно ударивших морозов.
Без дементоров не обошлось, их холод, чем-то неуловимым, но заметным, отличается от естественного. Интересно, Волдеморт успел как-то пронюхать о том, где находится его главная головная боль и принял эстафету у Дадли в игре «поймай Гарри», или он отправляет бывших стражей Азкабана рыскать наудачу? А, может быть, и вовсе не думает ни о какой охоте, а просто планомерно ссорит Англию с другими странами? За дементоров, их нужды и действия отвечает Министерство, а, значит, и ноты протеста приходят именно туда. И никого не касается, что министерский контроль над этими существами остался только на бумаге. Как бы Англия не оказалась втянута в международный конфликт, помимо гражданской войны.
Уже не первое десятилетие на различных международных конференциях раздавались призывы к Англии уничтожить жутких тварей, по крайней мере, не допускать их пытать своим присутствием беспомощных заключенных и отменить Поцелуй дементора, как особо негуманный способ казни.
Разумеется, у каждой страны нашлись бы, если присмотреться, и более опасные монстры (правда, обычно в лабораториях исследователей и Отделах Тайн), да и с заключенными нигде особо не церемонились. Однако такие вещи не было принято выставлять на показ, как в Англии, которая продолжала бравировать своими традициями. И вот к чему это все привело!
Нет, нет, сам Гарри ни за что бы не задумался о подобных вещах. По крайней мере, раньше. Он совсем не разбирался в политике, тем более международной. Мерлин! Да он вообще ни в чем не разбирался, если вдуматься. Даже в том, как правильно уничтожать Темных Лордов, а ведь это вроде как было его единственной жизненной целью и предназначением, если исходить их всего, что говорил Дамблдор, и до своей смерти, и после внезапного воскрешения во время свадьбы Билла и Флер.
Гарри наткнулся на тайную встречу мистера Уизли и директора случайно. Ну что поделать, если с ним вечно происходит что-то в таком вот роде? И вовсе он ни за кем не следил! А то что не сдержался, не понял как себя надо повести… Так он был просто до обморока рад. Страшно рад. Безумно. Взахлеб. С того ужасного происшествия на Астрономической башне Гарри чувствовал, как в его магия закручивается внутри тугой пружиной: еще виток, еще, еще и еще… Совсем скоро пружина должна была лопнуть (спонтанные вспышки агрессии основательно попортили такой аккуратный ранее дом Дурслей), но вдруг механизм резко остановили, дав желанную передышку.
Сначала Гарри не поверил своим глазам, увидя живого Дамблдора, как ни в чем не бывало разговаривающего с отцом Рона. Но уж когда поверил… Он упивался своей радостью, тыкался зареванным лицом в желто-лиловую мантию старого волшебника, громко мычал что-то невнятное, всхлипывал и тут же порывался заорать на весь свет о великом чуде и нечаянной радости. И ни за что не позволял отцепить себя от вновь обретенного наставника. А через несколько минут такого бурного изъявления чувств и вовсе попытался схватить директора в охапку и покружить по узенькому трехстенному сарайчику, заполненному штепселями, перегоревшими лампочками и другим хламом, милым сердцу Артура Уизли, ведь теперь…
- Теперь все-все-все будет хорошо! Ведь, правда же? И вы им не позволите! И вы их всех победите, вы же самый-самый-самый сильный на свете! Вы живы и теперь все в порядке! – кричал Гарри.
Отцепить его от Дамблдора удалось далеко не сразу. Тем временем, привлеченные странными криками и невнятной суетой, в сарайчик набились Уизли в полном составе (даже молодожены), наличествующие в Норе члены Ордена, просто любопытные родственники и гости, и – самое ужасное – невесть откуда взявшиеся репортеры.
Только через несколько дней Гарри понял сразу несколько вещей: что его излишне эмоциональным поведением крайне недовольны, что Дамблдор планировал оставаться в списке умерших и дальше, и что планы Ордена теперь придется менять на ходу.
Просветил Гарри в своей неповторимой манере никто иной как Снейп. То есть, и сам Дамблдор и Молли с Артуром пытались достучаться до Гарри и раньше, но он каким-то образом пропускал неудобные разговоры мимо ушей, пребывая в эйфории. Его даже не волновало каким образом директор выжил и почему скрывал это – самого факта «воскрешения» вполне хватало для непривычного, но такого сладкого чувства радости, окутавшего Гарри коконом. И выбираться из него ужасно не хотелось. Даже когда Гермиона, плача провожала своих родителей на самолет до Сиднея, Уизли спешно переезжали из Норы под защиту дома Блеков, а Дамблдор, озабоченно хмурясь, устанавливал все новые и новые охранные чары на все и вся, Гарри продолжал блаженно улыбаться. Он улыбался и тогда, когда выяснилось, что в этом году исполнять обязанности директора Хогвартса будет Снейп. Гарри было все равно – для него существовал только один директор и самое главное, что тот был жив.
Позже, как следует подумав, он решил, что серьезно съехал с катушек от всего произошедшего. Ничем иным свое тогдашнее состояние и поведение оправдать Гарри не мог. А старшие и более опытные маги и раньше не баловали его внятными объяснениями.
Впрочем, с появлением в штабе Ордена длинной, темной, похожей на ядовитую экзотическую лиану, покрытую ядовитыми шипами, фигуры Снейпа, кокон эйфории немедленно сдулся. Видимо, напоролся-таки на невидимую колючку.
Гарри с удивлением понял, что любовь ко всему миру, которую он испытывал еще секунду назад, не распространяется на одного конкретного профессора. Хотя его больше и не хотелось уничтожить, как в конце шестого курса, ведь Дамблдора он не убивал, и все так же оставался верным членом Ордена, по уверению директора.
- Так-так-так, Поттер! И снова вы выделились! – Снейп брюзгливо фыркнул, скривился и повел длинным носом, будто унюхал что-то протухшее и выкрикнул прямо в лицо Гарри. – Вас не на секунду нельзя оставить, безответственный, глупый мальчишка, думающий только о себе! Пока за вас гибнут люди, вы только и делаете, что ломаете чужие планы и жизни.
- Я… - Гарри сам не очень понимал, что хочет сказать, но решил, что не вступить в диалог будет невежливо.
- Вы! – немедленно перебил его Снейп и больше не дал вставить ни слова. - Именно вы перепортили все, что можно было испортить! Что нельзя – тоже испортили. Из-за вас Темный Лорд узнал о том, что директор жив, а сокрытие этой информации было огромным преимуществом в войне. Уже не говоря о том, что я чудом не был раскрыт, как шпион. Вы! Знаете ли вы, что мне пришлось испытать, доказывая свою лояльность?! Не знаете! Вы просто сидите тут и бездельничаете, даже не предлагая помощь, чтобы исправить тот вред, что был вами нанесен! Впрочем, какая может быть помощь от мальчишки-недоучки, который ни на кнат не разбирается в том сложнейшем положении, в котором оказалась страна!..
Снейп говорил, говорил и говорил, с наслаждением смешивая с грязью сына школьного врага. Крылья его носа раздувались, на щеках и шее выступили уродливые красные пятна, изо рта вылетали брызги слюны, глаза почти полностью закатились в экстазе, а пальцы левой руки, сжавшиеся на вороте мантии, мелко подрагивали.
Гарри почти не воспринимал смысла тирады. Он заворожено смотрел на своего профессора и думал, что тот сейчас кончит прямо перед всеми, кто был в холле. А туда, как уже повелось, на звуки скандала прибежали все присутствующие в доме волшебники, фамильяры и эльфы. Самое удивительное – все молчали, видимо заслушавшись.
«Снейпу, потом будет жутко неудобно. Стыдно. Интересно, он убьет всех, кроме Дамблдора? Или Живоглота тоже не тронет? Тот, хоть и очень умный, говорить не умеет. И позволит ли директор Снейпу вот так запросто перебить Орден?» - размышлял Гарри и пропустил момент, когда Снейп прекратил свою страстную речь. Однако удовлетворенным профессор не выглядел. Он задыхался, шумно вдыхал воздух, все крепче стискивал воротник, а в его глазах полыхала еще более сильная, чем обычно (если конечно, такое возможно) ненависть ко всем Поттерам, которые когда-либо обременяли собой этот мир.
«Не кончил», - сочувственно вздохнул Гарри.
Пару раз его случайно прерывали однокурсники во время весьма интимного процесса за задернутым пологом кровати – ощущения были ужасны. «Но Снейпу-то сейчас никто не мешал, вроде? Значит, ему чего-то не хватило».
С секунду подумав, Гарри понял, что Снейпу не хватает эмоциональной реакции на его монолог. Подумал еще секунду, вздохнул еще раз и решил помочь, несмотря на то, что они с профессором никогда не ладили. Но нельзя же бросать человека в таком состоянии. Мужская солидарность не позволяет.
Вернуться к прежнему поведению и умонастроению оказалось очень легко. Еще бы, за столько лет ненависть и обида успели въесться в характер, сильнее чем ржавчина въедается в железный брус, и стать чем-то вроде рефлекса.
- Не смейте так говорить! – завопил Гарри.
Снейп радостно сверкнул глазами и вновь начал выкрикивать обвинения. Тогда-то и произошел тот самый безобразный скандал, во время которого Гарри успел поссориться со всеми сразу и основательно потрясти дом. Не удержался. За несколько дней радостного безумия расслабился и забыл, насколько разрушительно его обычное состояние. Прежде всего, для него же самого, но и для других тоже.
- Если от меня все время что-то скрывают, как от несмышленыша, то я и тыкаюсь, как слепой кутенок, ничего не видя и не понимая! Все знали о том, что директор жив! Все! Один я, как дурак, ничего не знал! Это просто гадко! – орал Гарри, в нервах ломая на мелкие кусочки зачарованную раму портрета Вальбурги Блек.
Ее изображение в это время пребывало в глубоком обмороке, а Уизли в шоке от обвиняющих взглядов, которыми их награждали в достатке.
- Щенок вы и есть! А вырастете – таким же кобелем неуемным станете, как ваш крестный! – исходил ядом счастливый Снейп, кажется, он пошел на второй заход. – Польза от вас нулевая. И никто ничего не знал, кроме Артура и то он обет дал Непреложный. А вы чем лучше других, что вам докладываться нужно?! Чем?! Вы даже хуже! У вас в голове Темный Лорд, как у Малфоя в особняке хозяйничает.
- Так научили бы меня закрываться! – ярился Гарри.
- Вас учить бессмысленно. Вы даже не посредственность – вы чурбан!
- Мальчики, мальчики, успокойтесь, - попытался вступить в разговор Дамблдор. - Северус, ну на что это похоже? Гарри, прекрати, немедленно, тебе еще год учиться в Хогвартсе, а профессор Снейп будет там директором, как ты знаешь. Я уже слишком стар и болен для этой должности.
- Я не поеду в Хогвартс, - вдруг совершенно спокойно сказал Гарри, отошел от портрета и присел на ступеньку лестницы.
Решение созрело внезапно, но было единственно верным, хотя Молли попыталась убедить его, что это подростковая блажь и глупость.
- Что бы сказали твои родители, если бы узнали, что ты не сдашь Тритоны? – всхлипывала она и требовала немедленно дать обещание пойти учиться.
Гарри твердо отказывался, хотя понимал, что обижает этим Молли. Но он теперь был совершеннолетним и впервые сам мог решать, что хочет делать. А хотел он побыть немного в одиночестве и обдумать, все, что с ним случилось за эти годы, а так же некоторые слова Снейпа. Ведь, по-существу, тот был во многом прав – Гарри совершенно не знал, что творится за пределами Англии, и никогда этим даже не интересовался.
К кому обращаться за разъяснениями, когда действительно ни Мордреда лысого не понимаешь? Конечно к Гермионе. Она тоже, оказывается, не задумывалась, а что, собственно, происходит в остальном мире и как это может повлиять на войну с Волдемортом. Но постаралась, как можно скорее наверстать упущенное и поделиться с другом шокирующими фактами.
Она и теперь, через два с половиной месяца, в каждом письме старалась уместить новую лекцию по международному положению, и маггловскому, и магическому, а так же их взаимосвязи. Правда, письма были редки из соображений безопасности.
Естественно, Гарри уговаривала доучиться не одна только Молли. Постарались все. Когда его очень уж выматывали бесполезные разговоры, то приходилось снова переключаться на «другой уровень», как он это называл. Полностью погрузиться в кокон эйфории больше не удалось, но этого и не требовалось. Гарри успокаивал нервы, абсурдно реагируя на абсурдность мира, а совесть была успокоена историей про сумасшествие. Вести себя как угодно, перекраивая модели поведения и смешивая их, оказалось весьма забавным, но чаще всего Гарри просто с наслаждением играл в ребенка, которым ему не довелось побыть. Почему-то, именно это больше всего пугало окружающих и выбивало их из колеи.
Находясь на «другом уровне» Гарри больше не забывал, что он оружие. Причем оружие уже взведенное и нацеленное. Неизвестно, надолго ли хватит пружины, и какой силы будет «бабах», когда пружина порвется. Но, даже понимая это, Гарри мог спокойно и плодотворно размышлять, что не удавалось сделать при обычном мировосприятии.
Как раз во время таких размышлений он понял, что, скорее всего, временно спятил, но так как счел, что уже научился управлять собственным безумием, то ничуть не расстроился. В конце концов, надо же оправдать то, что писала о нем пресса. А может быть, Скиттер тайная провидица?
Разговоры о том, что Гарри необходимо вернуться в Хогвартс стихли, когда Снейп рассказал, что почти все слизеринцы-старшекурсники получили задание в новом учебном году тем или иным путем доставить Поттера Темному Лорду. К тому же, новый учитель ЗОТИ совершенно точно был Пожирателем. В школе для Избранного стало слишком опасно.
Тогда Дамблдор решил, что Гарри прекрасно проведет время в доме крестного, занимаясь самостоятельно и не выходя за порог.
- Нет, - сказал Гарри и снова потянулся к недоломанной раме.
- Мой мальчик, у нас нет другого выхода. Ты останешься здесь, - покачал головой Дамблдор.
- Я мог бы помогать вам, директор, с… ну вы знаете с поисками чего именно, - умоляюще посмотрел на него Гарри.
Он не стал произносить названия вместилищ души, пытаясь доказать свою предусмотрительность и взрослость.
- Это опасно. Это очень опасно! Ты должен остаться под защитой этого дома. Я так решил. И боюсь, что если ты продолжишь упорствовать, я буду вынужден применить к тебе некоторые магические ограничения. Ты же понимаешь, что я забочусь только о твоей пользе.
Гарри понимал. И ему очень не хотелось огорчать директора, Уизли, Ремуса, Гермиону и даже Критчера со Снейпом. Но он так же ясно понимал, что если останется в доме Сириуса, то сначала спятит не слегка, а всерьез, а потом «бабахнет», да так, что от дома, а возможно и Лондона мало что останется.
- И вы думаете, директор, что я лучше исполню пророчество, если вы меня здесь запрете? Вашей магической силы хватит на это, но если вы ее ко мне примените, то, клянусь, что я найду способ умереть. Я вам не игрушка.
- Гарри, Гарри, что ты такое говоришь? – казалось, Дамблдор сейчас расплачется, - я не собирался…
Гарри уже привычно скользнул на «другой уровень» и восхитился переливами оттенков цвета директорской мантии, а потом вынул из кармана джинсов изображение розового слона, над которым корпел весь вчерашний вечер, готовясь к тяжелому разговору, и протянул его директору.
- Что это, Гарри? – печально спросил тот.
- Слон. Вам. Я вас люблю.
- Я тебя тоже люблю, Гарри. И мне очень больно, от твоих слов, хотя ты, наверное, прав.
- Не люблю, когда кому-то из-за меня плохо, - поделился Гарри с директором, - а вы любите?
- Нет, что ты.
- Тогда зачем хотите сделать мне плохо? Отпустите.
И Дамблдор отпустил. Не сразу, с массой условий и ограничений, но отпустил. Возможно, потому, что не очень понимал, что делать в данных обстоятельствах со спятившим Избранным. С другой стороны, в стране оставаться было действительно опасно, поэтому очень быстро была организованна поездка в Чехию на поиски некого крайне важного предмета.
Как через некоторое время начал подозревать Гарри – предмета несуществующего в природе. По крайней мере, в этой самой Чехии.
Зато еда здесь была отменная. Да. Особенно в этом маленьком кафе. Пальчики оближешь. Вот и Малфой узнал от кого-то, как здесь вкусно готовят и пришел полакомиться кнедликами. Малфой…
- Малфой?!